Необходимо рассмотреть: 1) право само по себе и 2) его существование в гражданском обществе.
С точки зрения права следует исполнять только всеобщую волю, невзирая на намерение или убеждение единичного человека, и вообще человек является предметом права только как свободное существо.
Право заключается в том, чтобы с каждым в отдельности другой считался и обращался как со свободным существом, ибо лишь тогда свободная воля имеет в другом человеке самое себя в качестве предмета и содержания.
Пояснение. В основе права лежит свобода отдельного человека, и право заключается в том, чтобы я обращался с другим как со свободным существом. Разум требует соблюдать право. По своей сущности каждый является свободным человеком. В силу своих особенных состояний и свойств люди различны, но различие это не касается абстрактной воли, как таковой. Тут они суть одно и то же, и тут уважать другого – значит уважать самого себя. Именно это и приводит к тому, что нарушением права одного человека наносится оскорбление всем в их праве. Здесь уже совсем иного рода сочувствие, чем то, когда сочувствуют только ущербу другого, ибо 1) частичная или полная утрата кем-нибудь своего имущества, хорошее состояние которого хотя и желательно, но само по себе не необходимо, огорчает меня, однако я не могу сказать, что его, как такового, не должно было быть; 2) подобные события относятся к особенностям человека. При всем сочувствии мы отделяем несчастные случаи от нас самих и рассматриваем их как нечто такое, что нас непосредственно не касается. Наоборот, когда нарушено право другого, каждый чувствует себя задетым за живое, ибо право есть нечто всеобщее. Следовательно, правонарушение мы не можем считать чем-то таким, что нас непосредственно не касается. Мы чувствуем себя тем более оскорбленными им, что право есть нечто необходимое.
Каждый, поскольку его признают свободным существом, есть лицо. Поэтому принцип права можно выразить и так: с каждым другой должен обращаться именно как с лицом.
Пояснение. Понятие личности включает в себя особенность Я (Ichheit) или же отдельность как нечто свободное или всеобщее. Люди обладают личностью в силу своей духовной природы.
Именно отсюда вытекает, что ни одного человека нельзя принуждать к чему-либо, кроме прекращения насилия, примененного им к другому.
Пояснение. Бывают ограничения свободы и законы, допускающие, чтобы с людьми обращались не как с лицами, а как с вещью, например законы, разрешающие рабство. Однако последние являются лишь позитивными законами и правами, и притом такими, которые противны разуму и абсолютному праву.
Поступок, стесняющий свободу другого человека или не признающий в нем свободную волю, является противоречащим праву.
Пояснение. В абсолютном смысле по отношению к человеку, строго говоря, невозможно никакое принуждение, потому что каждый представляет собой свободное существо, ибо он может отстоять свою волю вопреки необходимости и отказаться от всего, что имеет отношение к его наличному бытию. Принуждение происходит следующим образом. С наличным бытием человека соединяют что-нибудь в качестве его условия так, что, если он хочет сохранить первое, ему приходится мириться и со вторым. А так как наличное бытие человека зависит от внешних предметов, то он может быть поставлен и зависимость именно со стороны своего наличного бытия. Человека принуждают только тогда, когда он хочет чего-то, с чем связано еще и другое, а захочет ли он того, а с ним и другого или же не захочет ни того, ни другого, это зависит от его воли. Уж если его принуждают, то, к чему его склоняют, тоже в его воле. Принуждение есть в этом смысле лишь нечто относительное. Оно является справедливым, если к нему прибегают для того, чтобы добиться признания отдельным человеком. Такое насилие с известной точки зрения не является насилием и не противоречит достоинству свободного существа, ибо воля, какова она сама по себе, это и есть абсолютная воля каждого в отдельности. Свобода бывает вообще там, где господствует закон, а не произвол отдельного человека.
Позволено, а потому и не предписывается правом все, что не стесняет свободы других, иначе говоря, все, что не препятствует их актам.
Пояснение. Право содержит, собственно говоря, только запрещения, а не приказания, а что не запрещается, то позволено. Но правовые запрещения могут быть выражены позитивно как приказания, например: ты должен соблюдать договор! Всеобщий правовой принцип, особенными применениями которого являются все другие, гласит: ты должен уважать собственность другого! Это не означает, что ты должен сделать для другого что-нибудь позитивное, произвести какое-то изменение в окружающих обстоятельствах, а требует только не совершать нарушения [права] собственности. Таким образом, если право и выражают как позитивное приказание, то это последнее лишь форма выражения, в основе которого по содержанию всегда лежит запрет.
Подчиняя себе вещь, воля делает ее своей. Владение и есть эта подчиненность вещи моей воле.
Пояснение. Для подчинения нужно двоякое: нечто всеобщее и нечто единичное. Я подчиняю нечто единичное, если присваиваю ему всеобщее определение. Это подчинение вообще встречается в суждении. Подчиняющее в суждении – это предикат, а подчиненное – субъект. Вступление во владение есть произнесение суждения, что некоторая вещь становится моей. Подчиняющим здесь является моя воля. Я даю вещи предикат <моя>. Воля есть подчиняющее для всех внешних вещей, ибо по себе она есть всеобщность. Все вещи, не относящиеся сами к себе, являются только необходимыми, а не свободными. Это обстоятельство дает, таким образом, человеку право завладевать всеми внешними вещами и делать из них уже нечто иное, чем то, что есть они сами. Тем самым он поступает с ними лишь сообразно их сущности.
Вещь, которой еще только намереваешься завладеть, должна быть 1) res nullius [ничьей], т.е. не быть такой вещью, которая уже подчинена другой воле.
Пояснение. Мне нельзя вступить во владение вещью, уже принадлежащей другому, не потому, что она вещь, а потому, что она его вещь. Ибо, вступая во владение этой вещью, я уничтожаю в ней тот предикат, что она его, и тем отрицаю волю этого человека. Воля же есть нечто абсолютное, чего я не могу превратить в нечто негативное.
2) Во владение нужно вступить, т.е. нужно путем ли физического захвата, или путем формирования, или хотя бы путем обозначения предмета сделать ясным для других, что я подчинил этот предмет моей воле.
Пояснение. Внешнему овладению должен предшествовать внутренний волевой акт, выражающий то, что вещь будет моей. Первый способ овладения – это физический захват. Он имеет тот недостаток, что захватываемые предметы должны быть такими, чтобы я мог непосредственно схватить их рукой или накрыть своим телом, а, кроме того, он недолговечен. Второй, более совершенный способ – это формирование, состоящее в том, что я придаю вещи некоторую форму, например возделываю поле, превращаю золото в бокал. Здесь та форма, что это мое, непосредственно соединена с предметом и потому в себе и для себя является знаком того, что материя тоже принадлежит мне. К формированию, между прочим, относятся также посадка деревьев, приручение и кормление животных. Несовершенный способ землевладения это использование какого-нибудь района без его формирования, например, когда кочевые народы используют территорию для выпаса скота, пароды, занимающиеся охотой, для охоты, занимающиеся рыболовством народы используют побережье моря или реки. Такое овладение еще поверхностно, так как имеющееся здесь использование является лишь временным, еще неустойчивое, не прикреплено к предмету. Овладение предметом путем одного только обозначения несовершенно. Знак, не составляющий одновременно, как при формировании, суть самого предмета, – это вещь, обладающая значением, которое не является, однако, ее собственной сущностью и к которому эта вещь относится, следовательно, как чуждая. Но, кроме того, она обладает также и своим собственным значением, которое не связано с природой самого предмета, обозначенного этой вещью. Таким образом, обозначение произвольно. Знаком чего должна быть вещь – это в большей или меньшей мере дело соглашения (Convenienz).
Владение становится собственностью, законным, если все другие признают, что вещь, которую я сделал своей, моя, равно как и я признаю владение других их владением. Мое владение признается, потому что оно акт свободной воли, которая внутри самой себя есть нечто абсолютное и в которой всеобщим является то, что воление других я тоже рассматриваю как нечто абсолютное.
Пояснение. Владение и собственность – это два различных определения. Отнюдь не всегда владение и собственность связаны. Можно иметь собственность и в то же время не владеть ею. Если я, например, кому-то другому ссудил что-нибудь, то оно остается моей собственностью, хотя я уже этим и не владею. Владение и собственность входят в то понятие, что я имею господство над чем-ннбудь. Собственность представляет собой правовую сторону этого господства, а владение – только ту внешнюю сторону, что нечто вообще находится в моей власти. Правовое есть сторона моей абсолютной свободной воли, объявившей нечто своим. Эту волю другие должны признать, поскольку она существует сама по себе и поскольку ранее указанные условия соблюдены. Собственность имеет, таким образом, внутреннюю и внешнюю сторону. Первая-это акт воли, который должен быть признан, как таковой, вторая же, взятая сама по себе, представляет собой вступление во владение. Будет ли вступление во владение признано другими, это кажется случайным, иначе говоря, произвольным. Однако оно должно быть признано, ибо такова природа самого дела. Признание основано не на взаимности. Я признаю не потому, что и ты признаешь, и наоборот, а природа самого дела служит основой этого взаимного признания. Я признаю волю другого потому, что она сама по себе должна быть признана*.
Я. могу отчуждать от себя (mich entaubern)*. свою собственность, и она благодаря моей свободной воле может перейти к другому.
Пояснение. Хотя мои силы и способности и являются более всего принадлежащей мне собственностью, но они тоже имеют внешнее выражение. Согласно абстрактному определению, они внешни уже постольку, поскольку я могу отличить их от себя, от простого Я. Но и сами по себе они суть единичные и ограниченные силы и способности, не составляющие самой моей сущности. Моя сущность, сама по себе всеобщая, отлична от этих особенных определений. Наконец, они являются внешними в их применении. Именно применяя их, я превращаю их во внешнюю форму, и произведенное ими есть нечто внешне существующее. В применении находится не сила, как таковая; она сохраняется, хотя она выявила себя и превратила это свое выявление в некоторое отличное от нее наличное бытие. Это выявление силы есть нечто внешнее постольку также, поскольку представляет собой нечто ограниченное и конечное. Если нечто является моей собственностью, то хотя я и связал его со своей волей, но связь эта не абсолютна. Ибо если бы связь эта была такой, то моя воля должна была бы по своей сущности находиться в этой вещи. Но я превратил свою волю здесь только в нечто особенное, и могу, так как воля моя свободна, эту особенность снова снять.
Неотчуждаемы те блага, которые не столько являются моим владением или собственностью, сколько образуют мою собственную личность, иначе говоря, содержатся в моей сущности, как, например, свобода воли, нравственность, религия и т.д.
Пояснение. Отчуждаемы только внешние уже по своей природе блага; личность, например, я не могу считать чем-то внешним для меня, ибо отказаться от своей личности значит превратить себя в вещь. Но такое отчуждение было бы недействительным. Тот отчуждал бы свою нравственность, кто дал бы другому, например, обещание совершать по его приказу всевозможные действия, как преступные, так и безразличные, все равно. Но такое обязательство не может иметь никакой силы, ибо оно включает в себя свободу воли, обладая которой каждый должен отвечать за себя сам. Нравственные или безнравственные деяния – это собственные поступки того, кто их совершает, и в силу этого я не могу их отчуждать. Я не могу отчуждать и свою религию. Если бы община или же отдельный человек предоставили кому-нибудь третьему определять, что должно составлять их веру, то это было бы обязательством, от которого каждый мог бы отказаться. Причем по отношению к тому, перед кем я взял на себя такое обязательство, это не было бы несправедливостью, так как то, что я ему предоставил, никогда и не могло стать его собственностью.
Напротив, определенное употребление своих духовных и физических сил и вещи, которыми я владею, я могу отчуждать.
Пояснение. Отчуждать можно только ограниченное употребление своих сил, так как это употребление, иначе говоря, ограниченное действие, отлично от силы. Но непрерывное употребление, или действие во всем своем объеме, неотличимо от силы самой по себе. Сила есть нечто внутреннее, нечто всеобщее по отношению к своему проявлению. Проявления же суть некоторое ограниченное в пространстве и времени наличное бытие. Сила сама по себе не исчерпана в отдельном таком наличном бытии, а также не связана с каким-либо одним из своих случайных действий. Во-вторых, сила должна действовать и проявляться, иначе она не сила. В-третьих, самое силу составляет весь объем ее действий, ибо весь объем проявления есть то же самое всеобщее, что и сила, и потому человек не может отчуждать всего употребления своих сил: иначе он отчуждал бы свою личность.
Для отчуждения в пользу другого требуется мое согласие передать ему вещь и его согласие принять ее: это обоюдное согласие, если оно взаимно высказано и объявлено действительным, называется договором <расTUM> .
Пояснение. Договор есть особый способ стать собственником вещи, которая уже принадлежит другому. Ранее же разобранный способ сделаться собственником состоял в непосредственном овладении вещью, которая была res nullius [ничьей]. 1) Простейшим видом договора можно считать дарственный договор, в котором кто-либо просто передает какую-то вещь в пользу другого, не получая взамен ее стоимость. Действительное дарение, есть договор, ибо в дарении должна участвовать воля двоих: одного, чтобы передать вещь другому, не беря за нее ничего, другого, чтобы принять эту вещь; 2) договор мены состоит в том, что я передаю другому что-либо из моей собственности при условии, что он мне дает за это вещь равную по стоимости. Здесь необходимо обоюдное согласие каждого отдать что-нибудь, а взамен взять предложенное другим; 3) купля и продажа есть особый вид мены – обмен товаров на деньги. Деньги – это всеобщий товар, который как абстрактная стоимость не может, следовательно, сам быть употреблен для удовлетворения какой-либо особенной потребности. Они лишь всеобщее средство для приобретения за них тех особенных вещей, в которых нуждаешься. Употребление денег только косвенное. Никакая материя, обладая этими качествами, сама по себе не есть деньги, ее признают деньгами лишь благодаря соглашению; 4) наем состоит в том, что я передаю кому-либо свое владение, т.е. пользование моей собственностью, но самое собственность оставляю за собой. При этом может быть так, что тот, кому я что-либо отдал внаем, должен возвратить мне ту же самую вещь, и так, что я оставляю за собой собственность лишь на вещь того же самого рода или той же самой стоимости.
Содержащееся в договоре волеизъявление не есть еще осуществление перехода моей вещи или труда к другому. Таким переходом, совершающимся на основании договора, является выполнение.
Пояснение. Мое обязательство по договору содержит в себе как исключение вещи посредством моей воли из сферы моего, так и признание, что другой сделал ее своей. Так как то, что какой-нибудь предмет является моим, поскольку он зависит от меня, имеет свое основание в моей воле, то благодаря договору вещь уже стала собственностью другого. Если бы я не выполнял определенного в договоре по отношению к другому, т.е. не вводил его во владение, то этим я нарушил бы его [право] собственности. Таким образом, я самим договором обязан к его выполнению. <Наследование через завещание.>
Посягательство другого человека на сферу моей свободы может быть 1) или таким, что он распоряжается моей собственностью как своей, иначе говоря, утверждает, что он имеет на нее право и что если бы не он, а я имел на нее право, то он уступил бы ее мне. Он уважает тут право вообще и утверждает только то, что оно в этом частном случае на его стороне. Или же 2) его поведение таково, что он вообще не признает моей воли и, стало быть, нарушает право как право.
Пояснение. Полученные до сих пор понятия охватывают природу права, его законы и его необходимость. Но право не является такого же рода необходимостью, как необходимое физической природы, например то, что солнце не может сойти со своего пути. Цветок должен вполне соответствовать своей природе. Если он, например, не осуществит своего формирования, то причина этого внешнее воздействие, а не он сам. Дух же, напротив, благодаря своей свободе может поступать вопреки законам. Возможны, следовательно, поступки, нарушающие право. Здесь необходимо различать: 1) всеобщее право, право как право; 2) особое право, которое касается только права отдельного лица на отдельную вещь. Всеобщее право состоит в том, что каждый вообще, независимо от этой собственности является юридическим лицом. Посягательство на право может, следовательно, быть и такого рода, когда этим утверждается только то, что это особое право, эта особенная вещь известному лицу не принадлежат. Всеобщее же право при этом не нарушается. Тут к своему противнику относятся как к правовому лицу. Такое суждение можно рассматривать в общем-то как и чисто отрицательное суждение, в котором в предикате отрицается особенное; например, если я высказываю суждение: эта печь не зеленая, то я отрицаю только предикат такой-то окрашенности, а не всеобщий предикат. Во втором случае, посягая на право другого, я не только утверждаю, что некоторая особенная вещь не является собственностью другого, но отрицаю также и то, что он является правовым лицом. Я обращаюсь с ним не как с лицом. Я притязаю на нечто не потому, что имею на это право или считаю, что я его имею. Я нарушаю право как право. Такое суждение принадлежит к тем, которые называются бесконечными. Бесконечное суждение отрицает в предикате не только особенное, но и всеобщее; например: эта печь не кит; или: она не память. Так как отрицается не только определенное, но и всеобщее предиката, то субъекту не остается ничего. Такие суждения поэтому бессмысленны, но, тем не менее, правильны. Точно так же нарушение права как права есть нечто возможное, что и случается, но бессмысленное, противоречащее себе. Случаи первого рода относятся к цивильному праву, случаи второго – к криминальному праву. Первое называется также гражданским, второе уголовным правом.
В первом случае необходимо простое выяснение правовых оснований, посредством которого и устанавливается, кому принадлежит это оспариваемое особое право. Однако для такого разбора мнений обеих сторон нужен третий, кто был бы свободен от их интереса владеть этой вещью и обращал бы внимание только на право, как таковое.
Пояснение. В первом случае возникает, таким образом, гражданский процесс. В нем-то и оспаривается право другого, но на правовой основе. Обе спорящие стороны в том как раз и сходятся, что они признают право как право. И вступить во владение должен лишь тот, кто прав, а не тот, скажем, кто имеет влияние, власть или больше заслуг. Стороны расходятся только в отношении подведения особенного под всеобщее*. И именно в этом причина того, что между судьей и обеими сторонами не возникает ни личной обиды, поскольку одна сторона недовольна его приговором, ни личной обиды судьи против той стороны, которую он признал неправой. И так как здесь нет посягательства на что-либо личное, то сторона, несправедливо претендовавшая на собственность другого, не наказывается.
Второй случай, напротив, касается ущерба, наносимого моей личной внешней свободе, моему телу и жизни или же моей собственности вообще путем насильственных действий.
Пояснение. Сюда относится в первую очередь незаконное лишение меня свободы посредством тюремного заключения или рабства. Не иметь возможности отправиться туда, куда хочешь, и т.п. – это и есть лишение естественной внешней свободы. Сюда же относится нанесение ущерба телу и жизни. Последнее гораздо значительнее, нежели лишение меня собственности. Хотя жизнь и тело суть нечто внешнее, как и собственность, тем не менее, под ними задета моя личность, ибо мое непосредственное самоощущение находится в самом моем теле.
Принуждение, установленное подобным поступком, не только должно быть прекращено, т.е. внутренняя ничтожность такого поступка должна быть наказана не только негативно, но необходимо также, чтобы и позитивно осуществилось возмездие. <Против такого поступка необходимо выставить как довод форму разумности вообще, всеобщность, или равенство.> Ведь если поступающий так существо разумное, то в его поступке заключено то, что его поступок есть нечто всеобщее. Грабя другого, ты грабишь себя! Убивая кого-нибудь, ты убиваешь всех и самого себя! Поступок – это закон, который ты устанавливаешь и который именно своим поведением ты признал в себе и для себя. Поступающего так, можно, поэтому вместо себя подвести под тот самый способ действия, который он установил, и тем самым восстановить нарушенное им равенство: jus talionis [право возмездия].
Пояснение. Возмездие основывается вообще на разумной природе несправедливо поступающего, иначе говоря, оно состоит в том, что несправедливое превращается в справедливое. Несправедливый поступок – это единичный неразумный поступок. Но так как он совершается разумным существом, то он представляет собой, правда не по своему содержанию, но по форме, все же нечто разумное и всеобщее. Кроме того, его следует рассматривать как принцип или закон. Однако, как таковой, этот закон действителен вместе с тем только для [несправедливо] поступающего, ибо только он, поступая так, признает этот закон, другие же не признают. Несправедливо поступающий сам подпадает под этот принцип или этот закон, который и должен быть осуществлен по отношению к нему. Несправедливость, которую он совершил, в применении к нему является справедливостью, ибо этим вторым действием, им признанным, восстанавливается равенство. Здесь мы имеем только формальное право.
Возмездие, однако, не должно осуществляться отдельным обиженным человеком или его близкими, ибо у них общеправовая точка зрения связана в то же время со случайностью страсти. Оно должно быть действием третьего, обладающего властью, который выставляет как довод и исполняет только всеобщее. В последнем случае оно называется наказанием.
Пояснение. Месть и наказание отличаются друг от друга тем, что месть – это возмездие, поскольку оно осуществляется обиженной стороной, а наказание – это возмездие, поскольку оно налагается судьей. Возмездие потому-то и должно осуществляться как наказание, что в случаях мести имеет влияние страсть и право оказывается в тени. К тому же месть не обладает формой права, а имеет форму произвола, так как обиженная сторона действует, всегда повинуясь чувству или субъективной побудительной причине. Именно поэтому справедливость, осуществленная как месть, и является в свою очередь новой обидой, воспринимается только как единичный поступок и воспроизводится, таким образом, без примирения до бесконечности.
Понятие права как сила, располагающая властью и независимая от побуждений единичности, обладает действительностью только в гражданском обществе.
Семья представляет собой естественное общество, члены которого связаны любовью, доверием и естественным повиновением (пиэтет).
Пояснение. Семья представляет собой естественное общество, во-первых, потому, что членом семьи являются не в силу своей воли, а в силу своего естества, и, во-вторых, потому, что отношения между членами семьи основаны не столько на размышлении и решении, сколько на чувстве и побуждении. Эти отношения являются необходимыми и разумными, но форма сознательного усмотрения отсутствует. Это скорее инстинкт. Любовь членов семьи друг к другу основывается на том, что одно Я составляет с другим отдельным Я некоторое единство. Они не считают себя отдельными в их отношении друг к другу. Семья – это органическое целое. Ее части – это, собственно говоря, не части, а члены, которые имеют свою субстанцию только в этом целом и отдельно от этого целого самостоятельностью не обладают. Доверие, питаемое членами семьи друг к другу, состоит в том, что каждый интересуется не собой, а только целым. Естественное повиновение внутри семьи основывается на том, что в этом целом существует только одна воля, а именно принадлежащая главе семьи. В этом отношении семья составляет только одно лицо. <Нация.>
Государство – это общество людей с правовыми отношениями, в котором люди имеют значение друг для друга не в силу каких-либо индивидуальных естественных отношений сообразно своим естественным склонностям и чувствам, а как лица, и эта личность каждого косвенно утверждается. Если семья, разрастаясь, превратилась в нацию и государство составляет с нацией одно целое, то это – большое счастье.
Пояснение. Народ связан в одно языком, нравами и обычаями, а также образованием. Но связь эта еще не образует государства. Для государства, правда, весьма важны, кроме того, мораль, религия, благосостояние и богатство всех его граждан. И оно должно заботиться о содействии этим обстоятельствам, однако непосредственную цель государства составляют не они, а право.
Естественное состояние – это состояние некультурности, насилия и несправедливости. Из такого состояния люди должны вступить в гражданское общество, ибо только в последнем правовое отношение обладает действительностью.
Пояснение. Естественное состояние часто изображается в качестве совершенного состояния человека, как с точки зрения благоденствия, так и с точки зрения нравственной доброты. Во-первых, следует заметить, что невинность, как таковая, не имеет никакой моральной ценности, поскольку она представляет собой незнание зла и покоится на отсутствии тех потребностей, при которых зло может совершаться. Во-вторых, это состояние является скорее состоянием насилия и несправедливости именно потому, что в нем люди оценивают себя сообразно природе. По природе же они неравны как в отношении физических сил, так и духовных способностей. И посредством насилия и хитрости люди делают действительным это свое различие. Разум существует, правда, и в естественном состоянии, но естественное является господствующим. Поэтому люди должны перейти из него в такое состояние, в котором господствует разумная воля.
Закон есть абстрактное выражение всеобщей, в себе и для себя существующей воли.
Пояснение. Законом всеобщая воля является в той мере, в какой она является им с точки зрения разума. При этом совсем не обязательно, чтобы каждый отдельный человек непременно сам узнал или отыскал эту волю. Совсем не обязательно также и то, чтобы каждый отдельный человек объявлял свою волю, а затем отсюда извлекался бы всеобщий результат. Именно поэтому в действительной истории и не бывало так, чтобы каждый отдельный гражданин какого-либо народа предлагал закон, а затем путем общественного обсуждения договаривался с другими об этом законе. Закон содержит в себе необходимость правовых отношений между людьми. Законодатели не издавали произвольных постановлений. Их постановления не являются определениями их частного изволения. Благодаря своему глубокому уму они познали, что является истиной и сущностью правового отношения.
Правительство есть индивидуальность в себе и для себя существующей воли. Оно есть сила, издающая и применяющая или исполняющая законы.
Пояснение. Государство имеет законы. Последние, стало быть, суть воля в ее всеобщей абстрактной сущности, которая, как таковая, бездеятельна, так как принципы, максимы еще не выражают и не заключают в себе какого-либо действительного воления, а, [выражают] лишь всеобщее воление. Для этого всеобщего только правительство является деятельной и осуществляющей волей. Закон существует как обычай, правительство же представляет собой сознательную силу бессознательного обычая.
Всеобщая государственная власть заключает в себе различные входящие в нее специальные власти: 1) законодательную вообще; 2) административную и финансовую (чтобы создавать себе средства для осуществления свободы); 3) (независимую) судебную и полицейскую; 4) военную и власть вести войну и заключить мир.
Пояснение. Характер государственного устройства зависит, прежде всего, от того, осуществляются ли эти специальные власти непосредственно центром правительства; затем, соединены ли некоторые из них в одной власти, или же они разделены; например, отправляет ли правосудие непосредственно государь "или регент, или же имеются специальные судебные учреждения; затем, объединяет ли в себе правитель также и церковную власть, и т.д. Важно и то, обладает ли в государственном устройстве верховный центр правительства неограниченной финансовой властью в том смысле, что он может всецело по собственному усмотрению как устанавливать, так и расходовать налоги. Затем, соединены ли некоторые власти в одной, например, соединены ли судебная и военная власть в одном должностном лице. Характер государственного устройства бывает определен еще и тем, все ли граждане принимают участие в управлении государством. Таким государственным устройством является демократия. Извращение последней – это охлократия, или господство черни, когда та часть народа, которая не имеет собственности и придерживается недостойных взглядов, силой не допускает достойных граждан к государственным делам. Демократия может возникнуть и сохраниться только при простых, неиспорченных правах и маленьких размерах государства. Аристократия – это государственное устройство, в котором исключительное право управлять государством имеют только определенные привилегированные семьи. Извращением ее является олигархия, когда число семей, имеющих право управлять государством, незначительно. Такое положение дел опасно потому, что в олигархии специальные власти осуществляются непосредственно одним советом. Монархия – это государственное устройство, при котором управление государством находится в руках одного человека и по наследству остается в одной семье. В наследственной монархии исключены те споры и гражданские войны, которые могут возникнуть при смене престола в выборной монархии, ибо честолюбие могущественных особ не может питать никакой надежды на трон. Монарх, правда, не в состоянии непосредственно осуществлять всю правительственную власть и частично доверяет осуществление специальных властей коллегиям или же государственным чинам, которые именем короля под его надзором и согласно законам осуществляют возложенную на них власть. В монархии гражданская свобода более защищена, чем в других государственных устройствах. Извращением монархии является деспотизм, когда правитель осуществляет управление государством по своему произволу. Для монархии существенно, чтобы правительство обладало по отношению к частным интересам людей достаточной твердостью и должной властью. Но с другой стороны, необходимо также, чтобы права граждан были защищены законами. Хотя деспотическое правительство и обладает наивысшей властью, однако при таком государственном устройстве в жертву приносятся права граждан. Деспот обладает наибольшей властью и может использовать силы своего государства произвольно. Но эта точка зрения как раз и является самой опасной. Государственный строй народа не есть чисто внешнее устройство. Народ может иметь как то, так и другое государственное устройство. Оно зависит главным образом от характера народа, от его нравов, степени образованности, от образа жизни и численности народа.
Граждане как отдельные люди подчинены государственной власти и повинуются ей. Содержанием же ее и целью является осуществление естественных, т.е. абсолютных, прав граждан, которые не отказываются от этих прав в государстве, а, напротив, только в нем и достигают пользования ими и развития их.
Конституция государства устанавливает в качестве внутреннего государственного права отношение специальных властей как к правительству – их высшему объединению, так и друг к другу, а также отношение к ним граждан, иначе говоря, участие в них граждан.
Внешнее государственное право касается отношения самостоятельных народов при посредстве их правительств друг к другу и основывается преимущественно на особых договорах: международное право.
Пояснение. Государства находятся скорее в
естественном, чем в правовом, отношении друг к другу.
Именно поэтому между ними существует постоянный спор, так
что они заключают между собой договоры и таким путем ставят
себя в правовое отношение друг к другу. С другой же
стороны, они совершенно самостоятельны и независимы друг от
друга. Поэтому права между ними на самом деле не
существует. Они могут, следовательно, произвольно нарушать
договоры и должны из-за этого всегда оставаться в известном
недоверии друг к другу. Как природные образования они
относятся друг к другу соответственно своей силе. Они
должны сами сохранять свое право, сами создавать его себе и
поэтому вести между собой войну.
