Скороспелая коммунистическая идеология, исполненная религиозно-эсхатологическим видением мира, эксплуатировавшая манихейскую доктрину о приближении окончательной схватки сил Добра и Зла и постоянно звавшая на «последний и решительный бой» для завоевания «рая на земле», выдохлась. И первыми в этом бесконечном Endkampf`e* выдохлись партократы. Эти «перерожденцы» давно уже тайно секуляризировались – стали тяготиться вынужденной аскезой коммунистической идеологии, стесняющей их гедонистические инстинкты.

Если «идейные коммунисты» в союзе с органами ГОСБЕЗОПАСНОСТИ были державниками, то коммунисты-расстриги (они же – контрреволюционеры-теневики, транснациональные олигархи, прозападники, поборники «открытого общества», клептократы) в союзе с чекистами-антидержавниками и холуйствующей интеллигенцией обнаружили себя в качестве разрушителей империи, заботящихся только о БЕЗОПАСНОСТИ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ. Если социализм, проповедовавший материальное и духовное благосостояние, в какой-то мере идеалистичен, то реконструированный социализм (пост-социализм) в лице его устроителей является крайне выраженным материализмом, откровенно поклоняющимся золотому тельцу и проповедующим материальное преуспеяние как высшее предназначение человека. Так называемый американский успех (под которым понимается тугой кошелёк) – вот залог счастья, и этот успех зависит только от самого индивидуума. Пост-социалистические олигархи, которые, кстати, выражение «полные столы» подменили выражением «полные прилавки», своими паразитическими устами говорят производителям материальных ценностей: «Не должно быть настроения социального иждивенчества у населения». Это надлежит понимать так, что исчезает социальная защищённость граждан, и в насквозь криминализированном обществе каждый предоставлен сам себе.

На то, к чему привела кульминация «новой общественно-экономической формации» («развитой социализм»), осколки «идейных коммунистов» откликаются следующим образом: «Не в том направлении развивались завоевания Октября; всё могло быть иначе; партийные вожди оказались предателями». Но как уже было сказано, Октябрьский социализм должен был стать таким, каким стал, ибо в самом начале был замешан на недиалектически понимаемом интернационализме, уравниловке, безбожии и на человеческой крови, и возглавить его могли только мирские человеки. Безбожное отрицание власти капитала не только не достигло результата, но, более того, в период пост-социализма во всей полноте и неприглядности выявилось то, что отрицалось*.

Пост-социализм, который неправильно называют пост-коммунизмом*, наконец, и есть коммунизм, но коммунизм персональный, коммунизм в самом грубом его понимании (рог изобилия), построенный бывшими партократами для себя. «Отнять и поделить» произошло только теперь. Но если тогда имущество отнимали у паразитов, то теперь духовно опущенные олигархи отняли его у производителей материальных ценностей, опустив трудовой народ в плане элементарной социальной защиты.

Реанимированный капитализм – трудно определяемый социальный строй, который имеет два дна. Это, – с одной стороны, раздутый госаппарат, состоящий из подонков, с другой – огромное количество маргиналов.

Для того, чтобы не возникал морально-нравственный контраст между криминальными властными структурами и сохраняющей добропорядочность основной массой народа, власть имущие проявляют исключительную заботу о её нравственном разложении. На это ориентирована вся так называемая «индустрия культуры». Телевидение с его постоянным праздником плоти – это сплошная порча одного из главных достояний Русского народа – его языка. Своими играми, шоу, построенными на манер Запада, T.V. воспитывает пристрастие к лёгкой наживе, разлагает семью. Фильмы шельмуют ценность человеческой жизни и, говоря апокалиптическим языком, «гонят чернуху, порнуху и мокруху». Пост-социализм как кульминативное выражение «мира сего» (а это есть апокалипсис) порождает огромное количество шулеров, аферистов, авантюристов, проституток, воров, мафий, маньяков, бомжей, беспризорных, нищих, наркоманов, пьяниц; расслаивает молодёжь на панков, фанатов, хиппи, урлу, рокеров, рэйверов, скинхедов, насаждает квазипатриотические движения и религиозные секты, которым несть числа; планомерно деморализует и разоружает армию; создаёт межэтнические конфликты; приобщает к «общечеловеческим ценностям»… падшего мира.

Но как ни парадоксально, благодаря голгофскому пути социализма и крестным мукам пост-социализма открывается подлинно Общечеловеческий Путь. Таким образом, пост-социалзим – более высокая формация, чем мировой капитализм, хотя эта высота есть вознесение на «древо унижения».

Во все времена бедствие и нужда только закаляли Русь, и после испытаний она выходила на мировую арену ещё более могущественной. Что же касается Запада, то его может созидать только благополучие, понимаемое прежде всего как материальный прибыток. Но испытания, в которые неотвратимо ввергнется Запад, разрушат его маммоновскую цивилизационную модель необратимо.

В конце времён с «благополучного», «христианского» Запада на Русь хлынула такая мерзость, на фоне которой Павка Корчагин выглядит как православный подвижник.

Ввиду сближения олигархов России и капиталистического мира, а также ввиду невозможности обуржуазить Русский трудовой народ, Вселенский раскол как антагонистическое противостояние труда и капитала, а главное – духа наживы и Духа нестяжательства, переносится в Россию, и это – последний этап пред-Истории. Враг, проникший изнутри, полностью оккупировал страну. Но народ имеет то преимущество, что он уже в тылу врага. Причём, если раньше партизан было меньше, чем врагов, то теперь их большинство. Вселенский раскол есть разделение населения России на трудовую периферию и паразитический центр, поддержанный антинародными элементами и людьми, околпаченными режимом, утратившими чувство национального принадлежания и чувство Народности.

Война трудового народа теперь является не гражданской, не горячей, а отечественной и холодной. Это – всеобщее неповиновение растленным либералам и формирование Народной Монархии* во главе с родным Отцом. В отличие от «чистой» демократии, ведущей к «беспределу», к плюрализму своеволий, даже власть пахана, позволяющего себе совершать волюнтаристские поступки, но силой препятствующего другим делать то же, лучше для исторического общества, чем анархия, беззаконие мелких сил, которые неожиданно, на всяком месте могут обидеть и уничтожить человека. Поэтому историческое общество до его испорченности «демократическими завоеваниями», т.е. при тирании, обладающей силой, было более жизнеспособно, чем при либеральном бессилии.

Демократия сама по себе ведёт к матриархату и полиандрии, к исчезновению понятия Отечества. «Причём вообще отец? Его доминанта недемократична». Такая демократия – это хаос и энтропия.

Понимая погибельность пост-социалистического капитализма, лишённого возможности паразитировать на других странах, реформаторы впали в неразрешимое противоречие: с одной стороны, спасительным для них видится откровенный полицейский режим, с другой – маячат демократические лозунги, под которыми они удерживают власть. И они балансируют меж содомитской демократией и безбожным абсолютизмом, одинаково для них погибельными, и ищут выход в третьем – «либеральном фашизме», который также обречён на гибель. А в это время народ вымирает как никогда*, индустриальная страна превращается в сырьевой придаток (что является беспрецедентным в истории человечества), а разговор о наращивании её могущества остаётся беспочвенным.

Существует два исторических способа индустриального рывка:
1) в индивидуалистическом обществе – пуританская этика (когда хозяева вели аскетическую жизнь и вкладывали деньги в производство);
2) договор элиты и трудящихся на основе солидарности ради «общего дела» (СССР, Япония). Но пост-социализм – это полное отсутствие у власти державного мышления и всяких следов пуританской этики. Предприниматели не делают капиталовложений в производство. Украденное проматывается, вывозится за рубеж. Нет никакого (и негласного) общественного договора, и лишения людей ничем не оправданы, кроме как Евангельским словом: «Господь, кого любит, того наказывает» (Евр 12:6).

Политическая власть демократии как таковой раздробляется на множество частиц, и достоянием каждого становится бесконечно малая доля этого права. Каждый голос, представляя собою ничтожный фрагмент силы, сам по себе ничего не значит, и обладает силой тот, кто прибрал к себе наибольшее количество фрагментов. Депутаты тем хуже представляют национальный интерес, чем лучше представляют интересы партийные. В своё время именно демократизм привёл к усилению борьбы сословий, почему и выдвинута была идея социализма, который призван был упразднить борьбу, но за счёт уничтожения свобод и порабощения всех сплошным тоталитаризмом.

И тоталитаризм, и столкновения партийных интересов приводят к антиотбору во властных структурах: лучшие люди, которые могут служить только истинно Всеобщему, отходят в сторону, худшие так или иначе пленятся тоталитаризмом, ибо они по природе не самостоятельны и беспринципны, и для них главное – карьера.

Пост-социалистическое балансирование между либерализмом и неототалитаризмом приводит в конце времён (а таковой уже на дворе) к сильному перекосу в сторону последнего тоталитарного режима, который есть ОТКРОВЕНИЕ «человека греха», являющееся для него погибельным (2Фес 2:3).

Но чтобы как-то ещё протянуть, «человек греха» СКРЫВАЕТСЯ под маской демократии, миротворчества (1Фес 5:3) и даже патриотизма, для чего режиму нужны «победы» и враги. С этой целью он и затеял войну на Кавказе, хотя целей в ней для режима гораздо больше. А именно:

1) поднятие рейтинга руководства страны (на мелких победах);

2) списание неудач перестройки;

3) уничтожение Русских пассионариев;

4) отмывание денег;

5) закрепление раздела Империи;

6) повод для учреждения полицейского режима;

7) формирование обстрелянных наёмников;

8) разложение идейной армии;

9) видимость борьбы за мир;

10) столкновение с исламским миром;

11) и главное – оправдание альянса с транснациональными оли гархами, с глобализмом и окружения России военными базами.

Чечня стала смотреть на русских с ненавистью, как на врагов, а в действительности врагом является антирусская власть, закрепившая эту ненависть и поправшая общежительную Русскую Идею. И в этом случае для Русского народа нужен не «поход на Москву», а отложение от престола сатаны.

Пост-социализм взял самое худшее из капитализма и социализма, и этот гибрид превратился в антимир, мир со знаком минус, а это суть война – война российских олигархов со своим народом. Чем продиктовано наличие армии чекистов, когда нет диссидентов? Конечно же боязнью социального взрыва. Война с народом прикрывается лозунгом примирения «белых» и «красных» (посредством «голубых»?)*, призывом к «социальному миру», понимай – к «согласию» грабителей и ограбленных.

Мондиализм, в альянс с которым вступила пост-социалистическая олигархия, отличается от гитлеризма, стремившегося создать «Единую Белую Европу» (Новый мировой порядок Третьего Рейха), тем, что это теперь жидо-фашизм, стремящийся овладеть всем миром, но основательно расколовший его.

К глобальным разломам, оказавшим максимальное влияние на мировую политику, следует отнести: социально-экономический разлом (богатый Север – нищий Юг); геополитический (Атлантизм – Евразия); конфессиональный (США – исламский мир). Но самый главный разлом – это противостояние Judentum`a и воскресшей Святой Руси. Это – духовная война двух миров – мира ветхого и Мира Нового.

Святая Русь является «камнем преткновения», и «кто упадёт на этот камень, разобьётся, а на кого он упадёт, того раздавит» (Мф 21:42-44). Россия, став расчленённой добычей акул атлантизма, всё же осталась величиной, которую никто не осилит, на которой все перессорятся и смерть которой, без её воскресения, породит непреодолимые опасности для всего человечества.

Враги Русской цивилизации не способны понять, что Богоносный Русский народ есть та самая «добрая земля»*, дающая замечательные всходы, и всегда видели в нём только исторический «навоз» (Гитлер). Они не познали, что Россия может «незримо возрождаться в зримом умирании» (И. Ильин). Также все патриотические движения, не способные различать Россию отпетую и Вторую Русь, не понимают, куда направить свою верноподданническую энергию и, отвергая Пророка в Отечестве своём, который призывает к «устроению дома духовного» (1Пет 2:5), тщетно пытаются облегчить судьбу долготерпеливых россиянцев посредством «обустройства» их дома терпимости.

Россия, обладающая ⅔ материальных ресурсов планеты и самой низкой плотностью населения, является вожделенным пирогом для врагов, алчущих наживы и «жизненных пространств». Поэтому её продажная власть возымела целью приучить «федералов» к «общечеловеческим ценностям», а потом к тому, что богатства России принадлежат всему человечеству. Эта власть упорно пропагандирует, что если Россия (являющаяся единственной в мире абсолютно самодостаточной страной) не будет «встроена в цивилизованный Запад», она обречена на нищету и гибель.

Апокалиптическая власть изо всех сил стремится переделать сугубо Русский (нестяжательный, добролюбивый, общинный) взгляд на жизнь. С этой целью она реформировала школу и даже ухитрилась с помощью Запада (Фонд Сороса) перекроить историю Руси-России. Желание продажной и грабительской власти присоединить Русский народ к западному менталитету продиктовано ещё и тем, чтобы вытравить Русскую «стихию непредсказуемости». Духовные и природные ресурсы, столь дефицитные на Западе и изобилующие в России, – это два ключевых параметра, которые побудили Запад (с его ноу хау) откликнуться на зов «прорабов перестройки» о «помощи».

Россия, ввергнутая в чудовищные испытания, обречена пройти их до конца. Формула Маркса «Чем хуже, тем лучше» срабатывает здесь в полной мере. Лучший вариант выздоровления – это не заглушение болезни (в которое впал Запад), а прохождение через её обострение. Исторический (не Метаистоирческий!) прогресс человечества есть прогресс разложения. В плане прогрессирующей болезни Россия обогнала всех, и её выхождение из погибельного состояния, из апокалипсиса ветхого мира, есть начало вхождения в него для остальных обществ. Диалектика страдания и счастья такова, что нет второго без первого, т.е. первое обязательно предшествует второму:

    алкание — радости насыщения;

    муки родов — новой жизни;

    страда — празднику урожая;

    боль процедур — исцелению;

    борьба — победе.
Что касается высшего Счастья, тут такой расклад:

    Крест — Воскресение;

    Пост-социализм — Народная Монархия.

Многих, очарованных падшим миром, ждёт непреодолимое разочарование, и вхождение в мировую катастрофу окажется для них безысходным, по причине безбожия, испорченности Маммоной и отсутствия навыков переносить трудности.

В Метаисторическом плане мир неуклонно движется к явному Божественному Централизму. Но исторически, наряду с этим сокровенным процессом мир идёт прежде к откровенному демоническому моновластию (2Фес 2:3), которое всегда осуществлялось в качестве теневой диктаторской воли «князя мира сего». Воплощённость этой воли в одном человеке в период победы мондиализма есть знаковое явление – это конец времён.

Октябрьский социализм и пост-социализм, как ни парадоксально, есть необходимый путь Богочеловечества, Его становление = «начаток Духа» (Рим 8:23), «залог» Всеобщего Спасения.

Вся история человечества (которая сфокусировалась в России в конце веков ) – это безотчётный поиск гроба Господня (являющегося первой фазой в Плане Спасения) и Царства Божия (вторая фаза), к которому всегда был устремлён Русский ядрёный народ и которому необходимо прилежит гроб Господень.